– Она была инициатором или вы?

– Она. Совершенно неожиданно прислала мне смс как-то вечером. Джанет была в отключке. Она в последнее время стала больше пить. Пьет целый день, потом становится агрессивной и ее рвет повсюду. Здоровье все хуже. Она для меня уже как ребенок. Несколько месяцев назад я понял, что просто ее опекун. Я либо работаю, либо ухаживаю за ней. Я терплю ее отношение, готовлю, убираюсь, кормлю ее. Когда ее вырвет, убираю за ней. Поэтому, когда мне пришло сообщение от красивой молодой девушки, которая хотела меня оттрахать, я пошел. И мне не стыдно.

– Почему это было всего однажды? – спросила Эрика.

– После секса она мне сказала, что, когда мы в первый раз переспали, ей было пятнадцать, – сказал он, пряча лицо в ладони.

– И, как я понимаю, она собиралась об этом сообщить в органы?

Он кивнул.

– Она сказала мне, что случаи растления малолетних получают большую огласку и что ей поверят.

– А вы ее принуждали к сексу?

– Нет! Все было по взаимному согласию. Вы должны мне поверить. Я думал, ей есть шестнадцать. Она выглядела как женщина. У нее было сформировавшееся женское тело. Я не… Я бы никогда…

Он начал всхлипывать, по его щекам потекли слезы. Эрика вытащила упаковку бумажных платочков, достала один и протянула ему. Он взял и смущенно вытер лицо.

– Она сказала, что либо я даю ей пять тысяч, либо она идет в полицию.

– И вы ей поверили?

– Да.

– Как вы отреагировали на ее требование? – спросила Мосс.

– Она все сделала по-умному. Попросила меня встретиться с ней в центре Лондона, в переполненной кофейне. И там сказала мне, как все будет.

– Вы заплатили ей? – спросила Эрика.

Он кивнул и начал тереть лоб.

– Думал, обойдется одним разом, но она вытащила из меня еще пять.

– Как передавались деньги?

– Банковским переводом.

– Ей было пятнадцать на момент первого секса с вами?

– Это официальный допрос?

– Ей было пятнадцать? – повторила Эрика, повышая тон.

– Хорошо, ладно. Да! Это было за два дня до ее шестнадцатого дня рождения. Я этого не знал. Она мне рассказала в сентябре, но это было всего за два дня, – воскликнул он, поднимая вверх два пальца. – То есть, если бы все случилось после выходных, то это было бы законно. Получается, в эту пятницу я педофил, а в следующий понедельник – уже нет? Если меня осудят по сексуальной статье, знаете, что мне грозит? Я потеряю работу. А у нас ипотека. Жена не может себя обслуживать. Вы сами видите, как все… История попадет в прессу.

Эрика терла лоб, Мосс качала головой.

– Когда вы в последний раз видели Мариссу, Дон? – спросила Эрика.

– Накануне Рождества. На станции.

– Во сколько?

– Около 21:45. Джанет увидела ее у билетных автоматов и начала орать на нее.

– Что она говорила?

– Все то же, что и обычно: «сука», «шлюха».

– Джанет знает про шантаж?

– Нет.

– Где вы были после встречи с Мариссой? – спросила Эрика.

– Я был здесь, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Я работал.

– Кем вы работаете?

– Я графический дизайнер. Работаю из дома.

– У вас есть дома рабочий кабинет? – спросила Мосс.

– Я работаю на кухонном столе.

– А как же вторая комната наверху?

– Я там сплю, – вздохнул он.

– А Джанет?

– Джанет спит в большой комнате. А эти вопросы обязательно задавать? Я не понимаю, к чему они.

– Ваша жена могла бы подтвердить ваше алиби на время убийства Мариссы, но вы спите в разных спальнях, и она чаще всего пьяна к вечеру, – объяснила Эрика.

– Я не убивал Мариссу, – сказал он, и у него затряслись руки.

– Вас не было дома в Рождество? Мы делали обход домов, задавали вопросы.

– Утром мы с Джанет уехали в гости к ее сестре. Она живет в Гринвиче, и мы ездили к ней на обед. Она может это подтвердить.

– Во сколько вы уехали?

– Около восьми. Хотели успеть ко времени, когда они открывали подарки. У нее дети и внуки.

– У вас есть дети?

– Нет. Мы пытались, но у Джанет не получилось. Она выносила две полные беременности, но дети умирали. Люди ничего этого не знают про нее. Она пьет не на пустом месте. Вы меня арестуете?

– Нет. Я пришлю коллегу, он возьмет у вас свидетельские показания. Также мы возьмем ДНК на анализ. Это, конечно, добровольно, но, если вы откажетесь, мы примем это во внимание.

– Я могу подумать?

Эрика и Мосс переглянулись.

– У вас двадцать четыре часа. Я бы также хотела обыскать дом. В случае необходимости я готова запросить ордер на обыск.

– Обыскивайте. У меня и так почти не осталось достоинства. О себе я рассказал честно. Мне прятать нечего.

– Надо же! Мариссе хватило смелости его шантажировать, – удивилась Мосс, когда они вышли из дома.

– Полиция бы серьезно взялась за ее заявление, – сказала Эрика. – Еще вызывает подозрение его нежелание сдавать ДНК.

– И что с этим делать?

– Надо узнать о нем побольше. Не вижу смысла предъявлять ему обвинения в растлении Мариссы, тем более что она мертва, но мы можем использовать этот козырь, если он не согласится пройти ДНК-тест. Еще нужно узнать у матери Мариссы, в курсе ли она ее планов насчет отъезда в Америку.

Эрика позвонила Тании и недолго поговорила с ней.

– Мэнди все еще у соседки.

Они перешли дорогу по диагонали и оказались на крыльце Джоан. Сегодня на ней снова был бархатный спортивный костюм, на этот раз ярко-синего цвета. Выглядела она уставшей и раздраженной.

– Мы пришли к Мэнди, – сказала Эрика.

Джоан заставила их снять обувь и проводила в гостиную. Мэнди сидела в кресле с высокой спинкой, а Тания – на диване рядом. Она выключила звук телевизора, по которому шла программа «Сегодня утром». На большом полированном журнальном столе стояли кофейные чашки и полупустая коробка конфет с начинкой. Под глазами у Мэнди появились темные круги.

– Есть новости? – спросила она с надеждой в голосе.

– Мы в процессе, – ответила Эрика. – Можно поговорить с вами?

– Да.

– Мэнди спрашивала меня, когда можно будет заняться похоронами, – сказала Тания.

– Смогу ответить на этот вопрос через день-два, – сказала Эрика, сев у окна. – Еще нужно кое-какие дела завершить с Мариссой.